Сегодня ясно, что принцип доказательности еще не стал базовым в отечественной медицине. После симпозиума по доказательной медицине, который состоялся в рамках XXIV Российского национального конгресса «Человек и лекарство», в сообществе «Врачи РФ» разгорелся жаркий спор.

Одни медики полагали, что сложившаяся в российской медицине и здравоохранении практика противоречит принципам, «проповедуемым» научным обществом Кокрейна. Другие — что растет потребность в критической оценке медицинской информации, а между тем, как ее надежность и достоверность снижается.

Напомним, что симпозиуме по доказательной медицине, который состоялся в рамках XXIV Российского национального конгресса «Человек и лекарство», члены научного сообщества Кокрейна доцент кафедры клинической фармакологии и фармакотерапии КФУ (Симферополь) Александр Матвеев, Ольга Реброва, председатель московского отделения Межрегиональной общественной организации «Общество специалистов доказательной медицины», руководитель отделения Московского НИИ психиатрии Александр Немцов отметили, что почти все отечественные научные статьи, методики обследований, и соответствующие заключения не отвечают международным формальным критериям научности, не цитируются и по большей части являются «научным мусором».

Особое впечатление и на участников симпозиума, и на читателей нашего репортажа произвели данные, которые привел Александр Матвеев: сегодня на российском рынке 153 диклофенака, 97 этиловых спиртов, 74 метронидазолов, 70 азитромицинов, 61 ацикловиров, 59 дротаверинов, 64 амброксолов. Различаются и сигнатуры к ним. Такое положение — и причина и следствие отношения наших врачей к принципу доказательности.

Именно картину отношения российский врачей к принципу доказательности и продемонстрировала дискуссия в сообществе «Врачи. РФ».

Скептиков, увы, больше. Основания для скептицизма — самые разные. Кого-то не устроили выступавшие на симпозиуме эксперты персонально, а впечатление от симпозиума осталось как о ненужном «перемывании костей», что более свидетельствует о соперничестве, чем о принципиально несостоятельности методов в проведенных работах. Порой отзыв в дискуссии ненамного отличается от позиции «сам дурак», а главный вывод состоит в том, что «доказательная медицина сама создает научный мусор и потребляет его».

Один из докторов полагает, что в отечественных медицинских журналах не цитируют у нас отечественных ученых исключительно потому, что в мире «статьи по-русски не читают, а российские ученые вообще не привыкли ссылаться на своих коллег». Причина же отсутствия ссылок на качественные работы в том, что пробиться в научный журнал непросто: «с доступом к публикациям бооольшая проблема... Все зарегламентировано». А так, дескать у нас все в порядке...

Часть читателей не любит термины доказательной медицины, другие коллег по дискуссии не удостаивает пояснениями, просто в поднятой теме увидев «неактуальный наглый бред...».

Есть сомнения и в «доказательности» самой доказательной медицины: «посмотрите на статистику смертности у нас, например. И наша "доказательная медицина" недалеко ушла. За гранты докажут, что угодно. Пока еще верю Кокрейну, но тоже одолевают сомнения...», пишет участник форума.

Кого-то возмутила недооценка отечественных научных разработок в угоду зарубежным.

Но, благо не все медики «закрывают глаза на саму проблему». Вот пишет доктор, взывая к коллегам: «оборотитесь на себя!» «...даже не стесняются и не понимают всего масштаба своего незнания. Раз, и плюнул в автора! Даже харкнул. Ну раз я не понимаю, а че не плюнуть? Не задумываться же, в конце концов, о пробелах в своём образовании. Да и на пациентов нам тоже наплевать, которые безуспешно тратят деньги, перебирая эти 153 диклофенаков один за другим. На этом сайте подобных статей не понимают, это я уже давно заметила. Зато очень гордятся своей "практичностью", как будто опыт одного врача все определяет. Грустно».

Те, кто понимают, что путь, избранный отечественной «купленной фармацией и рекламой» наукой, порочен, и на рынке с такой наукой выползают все чаще искажения и мошенничества, тоже есть.
Есть среди медиков те, кто, поддерживая экспертов, выступавших на симпозиуме, согласен, что «отечественные журналы, числящиеся в международных базах данных и имеющие хоть какой-то импакт-фактор, у нас есть, но по проблемам медицины их немного». Зато за деньги можно опубликовать множество «статей для публикации в разных сборниках научных работ с гарантией индексации статьи в РИНЦ». В итоге мы имеем «и добавки, которые не лекарства, но на упаковках и в инструкциях написано, от чего они лечат. И приборы, устройства всякие шаманские, на которых от силы написано, что его одобрил какой-нибудь НИИ, и что он лечит вообще от всех болезней. Да и всякие прочие российские инновации, от одного названия которых кидает в дрожь».

Общее впечатление от дискуссии: никто никому не верит. Так что очень хочется, чтобы уважаемые доктора в пылу споров после научных событий немного уважали друг друга, обсуждали идеи и методы, а не личностей и авторов высказываний.

Комментирует Василий Власов, профессор ВШЭ, вице-президент Общества специалистов доказательной медицины

Взаимодействие разных сил приводит к тому состоянию, которое мы наблюдаем. Но каждый видит то, к чему он готов. Так, в статьях про доказательную медицину много написано про то, как фармкомпании дезинформируют врачей и больных с целью продать свои препараты. А у читателей и, особенно, у мало читающих людей может возникать впечатление, что все кругом – обман. «Все врут календари», говорили такие малочитатели раньше, говорят примерно так и сейчас.

И есть лишь одно средство от этих проблем — многознание, критическое чтение. Прежде всего — чтение лучших журналов. Критическое чтение — значит, с пониманием, чему можно верить, что доказательно, а что — нет. Принципиально это ведь понятно: мнение соседки, что сидит на лавочке не очень доказательно; а статья в научном журнале — более доказательна.

А. Матвеев представил на симпозиуме, конечно, убийственные данные о состоянии дел с информацией о лекарствах. Не он же в этом виноват? Легко догадаться, что такое могло случиться не из-за плохого «Пфайзера» или «Нижфарма». А из-за плохого российского законодательства и плохого функционирования разрешительной системы. Примем, однако, к сведению, что в странах Запада система развивается уже 100 лет. А в России — только 25.

В СССР был «фармацевтический комитет», который принимал решения неизвестно каким образом и с пониманием к трудностям убогой фармпромышленности страны. Теперь система настраивается, но, пока применительно к дженерикам, довольно тупо реализует принцип «больше названий препаратов — больше конкуренция».

В этой ситуации может получиться и 540 диклофенаков. Может ли в этом разобраться врач? Нет, конечно. Для этого должна работать государственная система, гарантирующая качество дженериков. Это невеликая наука, во многих странах такие проблемы решены. Будут, наверное, решены и у нас. Например, в нынешнем очень плохом законе о лекарствах (61- ФЗ) кое-что исправлено в последние годы. Но для реального прогресса все, в том числе, врачи должны внести свой вклад образованной критики.