Длительное пребывание в стационаре для пациента всегда связано с неприятной проблемой — отказом от привычного образа жизни. А пациент-ребенок кроме того лишается возможности получать полноценное образование вместе с остальными сверстниками.

Право на образование, в том числе, обязательность основного общего образования для детей зафиксировано Конституцией РФ.
Дети, которые долго лежат в больнице, в дополнение ко всем прочим психологическим нагрузкам испытывают еще одну: из-за того, что не могут учиться в обычной школе, они начинают отставать от товарищей и в результате перестают ощущать себя как личность, которая обладает возможностями, равными с остальными. Это приводит к тяжелым психологическим проблемам, которые могут остаться с человеком на всю жизнь.
О том, как проблему обучения пациентов решают в одной из крупнейших федеральных детских больниц, ФНКЦ детской гематологии, онкологии и иммунологии имени Дмитрия Рогачева, рассказала врач-гематолог отделения детской гематологии и онкологии Ульяна Петрова.

Ульяна Николаевна, к вам поступают дети с разными заболеваниями и в разном состоянии. Кто принимает решение о том, что ребенок может заниматься с учителем?
Заниматься по школьной программе или нет — это зависит, прежде всего, от самих детей, от их желания и, в какой-то степени, от способности адаптироваться к новым обстоятельствам. Некоторые дети очень хотят учиться и безумно рады заниматься по школьной программе. Конечно, здесь скучно и это стимулирует к занятиям.
Разумеется, учатся не все наши дети-пациенты. Часть детей находится в состоянии апатии: им не хочется заниматься, им тяжело даже находиться в стационаре. Многие имеют сложные диагнозы. Так, миелоидный лейкоз лечится очень тяжело, практически все больные нуждаются в трансплантации. То же самое можно сказать о маленьких пациентах с апластической анемией и гистиоцитозами: они получают химиотерапию, которая вызывает побочные эффекты — тошноту, слабость, повышенную температуру, инфекционные осложнения. Здесь, конечно, не до занятий.
Но ведь главное — что лечение помогает?
Да, при этих диагнозах излечиваемость в нашем отделении составляет примерно 70%.
Давайте вернемся к тем детям, которые могут и хотят заниматься.
Если дети учатся, то делают это очень старательно, и я не помню, чтобы кто-то получал двойки. Часто дети хоть и не имеют сил для учебы, но очень переживают, что не ходят в школу. Впрочем, у них всегда есть воможность наверстать упущенное, ведь период плохого самочувствия не слишком длинный. Сама химиотерапия занимает от четырех до девяти дней, — это особо тяжелый период. Затем наступает период аплазии — от двух до четырех недель. В этот отрезок времени, особенно в его начале, дети могут тяжело болеть и совсем не иметь сил для занятий, но вскоре они начинают чувствовать себя лучше.
В среднем, ребенок, проходящий лечение у нас в больнице, выпадает из образовательного процесса на срок от четырех-шести месяцев до полутора лет. Поэтому организация обучения в стационарах просто необходима.

К сожалению, далеко не всех детских больницах России для больных детей созданы такие условия для получения полноценного образования, как в ФНКЦ детской гематологии, онкологии и иммунологии имени Дмитрия Рогачева. Более того, некоторые законодатели в субъектах РФ считают, что совмещать лечение с обучением вообще не имеет смысла, так как низкая эффективность учебы не окупает вложенных средств.
Аргументы при этом приводят самые разные. Например, что времени на обучение у самих детей практически нет — до обеда пациенты, как правило, проходят лечебные процедуры. Кроме того в больнице трудно найти свободное помещение, которое подходило бы для групповых занятий — при таких условиях собрать полноценный класс почти не возможно. Впрочем, индивидуальные занятия тоже требуют дополнительного времени и людских ресурсов, которых, как правило, не хватает.
Противники школьных занятий в лечебных учреждениях ссылаются и на то, что качество такого обучения тоже под вопросом, так как в течение последних полутора десятков лет никто не проверяет его уровень.
Есть и такое мнение: современные средства коммуникации позволяют детям при помощи мобильных устройств связываться со школьными преподавателями и проходить обучение вместе со своими здоровыми одноклассниками на удаленной основе, а значит, посещения школьных учителей им не нужны.

Ульяна Николаевна, насколько, по-вашему, целесообразно обучать детей в стационарах?
Это однозначно стоит затраченных средств. Прежде всего, дети ощущают себя в социуме, понимают, что они не выкинуты из жизни. Учеба отвлекает их от собственных проблем, им интересно, у них хорошее настроение. Помогают любые занятия, которые позволяют развиваться, узнавать что-то новое. Это очень важно, так как позитивный настрой ребенка играет огромную роль в процессе выздоровления.
А что вы скажете о качестве обучения?
Многие дети, которые приехали к нам из маленьких деревень и городов, получают возможность обучаться у преподавателей одной из лучших московских школ — школы №109. С младшими классами работают учителя общего профиля, со старшими — учителя по специальностям; все как в обычной школе. И дети у нас сдают экзамены на общих основаниях. Кстати, некоторые дети, как правило, старшего возраста, готовясь к ЕГЭ, занимаются по скайпу со своими преподавателями. И бывали даже случаи, когда дети практически после выписки шли на занятия уже не в школу, а в университет.
Насколько мешает учебе то, что дети заняты на различных терапевтических процедурах?
В нашем отделении таких постоянных процедур нет. Серьезное мероприятие – это пункция костного мозга, которая занимает от 20 до 30 минут и проходит всегда под наркозом, так что ребенок не испытывает болевых ощущений. Конечно, в этот день никаких занятий быть не может. Кроме этого, ребенок занят во время ультразвуковой диагностики и компьютерной томографии, однако эти процедуры не отнимают много времени.
Таким образом, мы и учителя не слишком зависим друг от друга. Учителя приходят, как правило, около десяти утра, и если доктор пришел на осмотр, а пациент занимается с преподавателем, то врач просто спрашивает, может ли ребенок отвлечься от занятий. Если пациент увлечен уроком и не требует неотложного осмотра, а значит, не имеет экстренных проблем, доктор подойдет позднее. Учителя всегда могут скоординировать время занятий с ребенком, ведь индивидуальное обучение является здесь обычной практикой.
К тем, кто может заниматься, но не может выходить в коридор, например, к ребенку в состоянии аплазии или при отсутствии лейкоцитов, учителя приходят в палату для индивидуальных занятий.
Те дети, которые могут выходить, занимаются в группах. Для проведения уроков у нас есть специально оборудованная комната, мы подготовили ее совместно со школой, где работают наши учителя.
А как сами учителя воспринимают такую дополнительную нагрузку?
У нас есть соответствующий договор с руководством школы. Работа предоставляемых ей учителей оплачивается нашим центром. Так что для преподавателей это не просто «дополнительная нагрузка», а полноценное рабочее место.
Дети здесь проходят полную школьную программу без купюр. ЕГЭ сдают здесь же, в палатах. Разумеется, учитывая, что наши пациенты, находясь на излечении, как правило, чувствуют себя не очень хорошо, уроки длятся меньше, чем в обычной школе. Домашнее задание им тоже задается в облегченной форме, но это зависит лишь от состояния ученика.
Не мешает процессу обучения то , что контингент детей постоянно меняется?. Не сложно ли учителям адаптироваться в этом потоке?
Как я уже говорила, дети у нас лежат довольно долго, поэтому учителя имеют время, чтобы познакомиться с новым учеником. С появлением нового пациента школьного возраста учитель просто начинает заниматься с ним с того места, где тот прервал учебу. Сейчас у нас лежат примерно 20 школьников, которые получают здесь полноценное образование. Им ставят оценки, задают домашнее задание. С ними работают учителя самых разных возрастов, среди них немало и молодых. Думаю, им самим здесь интересно работать — те, кому неинтересно, просто не придут сюда.

Учитывая социальную значимость данной проблемы, Минздрав России и Минобрнауки по поручению Президента РФ Владимира Путина занялись упрощением процедуры организации образовательных структур в больницах, где дети проводят длительное время.
Как правило, отношения устанавливаются между медучреждением и структурным подразделением школы, созданным специально для конкретного стационара. Все законодательные аспекты оказания профильных услуг, а также права и обязанности участников процесса прописываются в специальном «Положении о структурном подразделении». Документ согласуется с главврачом больницы и утверждается директором школы.

Итак, Ульяна Николаевна, давайте подведем итоги. Вы — за школьное образование в больнице?
Да, я считаю, что образование в стационаре должно быть обязательным элементом лечебного процесса, так как оно эффективно не только для социальной адаптации ребенка, но и как вспомогательный механизм его излечения. Если образовательный процесс построен правильно и рационально, то никаких трудностей в работе учителей не должно быть, и, конечно, очень хорошо, что у детей, попавших в больницу, есть возможность продолжать учебу. Человек, который имеет потенциал к обучению, более мотивирован на жизнь и, конечно, сильнее заинтересован в выздоровлении.