В Москве появляются специализированные медицинские сети, разрастается электронная система ЕМИАС, сокращается время оказания неотложной помощи. Следующий шаг — формирование резерва руководящего состава из врачей со всей России и внедрение телемедицинских технологий. О том, как бороться с хамством в поликлиниках, зачем Москве главврачи с Дальнего Востока и какие изменения произойдут в системе школьной медицины рассказал министр правительства Москвы, руководитель столичного департамента здравоохранения Алексей Хрипун в интервью, опубликованном на сайте Департамента.

— Москвичи уже успели заметить преобразившиеся регистратуры в поликлиниках после введения единых стандартов "вежливости", но как быть, если за дверью улыбку регистратуры сменяет сердитый врач?

— "Вежливая регистратура" или, правильнее сказать, внедрение "московского стандарта" поликлиники стало нашим первым шагом в создании пациентоориентированной среды, которая в будущем призвана полностью изменить культуру общения медиков с пациентами.

Мы двигаемся дальше в этом направлении и внедряем новые инструменты обратной связи: скоро появится пульт с набором смайликов в поликлинике и сервис "sms-оценка". В обоих случаях пациент сможет сразу же после визита поделиться своим впечатлением, нажав на пульте нужную кнопку-эмоцию или отправив бесплатное сообщение о качестве обслуживания. Впоследствии вся полученная информация будет анализироваться руководством, и если действия медработника будут вызывать вопросы, к нему будут применены различные санкции. И наоборот, обладателей хороших отзывов будем поощрять.

У любой городской поликлиники, которую пациенты признают "самой вежливой", есть шанс раз в квартал получить 7,5 млн рублей. Мы предусмотрели две номинации — для детской и взрослой поликлиник. Выбирать победителей будем после изучения отзывов, обратной связи по электронной почте, на почте Департамента и портале “Наш город”.

— Городские медучреждения по качеству обслуживания в будущем смогут конкурировать с многофункциональными центрами (МФЦ)?

— Мы будем к этому стремиться. Но знаете, научить всех "улыбаться", — речь, разумеется, о целом организационном комплексе, где все ориентировано на потребителя услуг, — штука непростая. Я знаю блестящих хирургов с отвратительным характером. Они гении, настоящие профессионалы, но пациенты жалуются на недоброжелательное отношение с их стороны, несмотря на высокую результативность работы. Как быть в такой ситуации? Работать в индивидуальном порядке с каждым нашим сотрудником.

— Поликлиника — это целый организм, где многое зависит не только от самих врачей. Как быть с остальным персоналом: охранниками, санитарками, главврачами, наконец?

— В системе московского здравоохранения я уже без малого 40 лет и кадровую ситуацию знаю хорошо. Я убедился в том, что грубые и недоброжелательные врачи в большинстве случаев не получают удовольствия от своей работы. Будучи ассистентом и доцентом в начале восьмидесятых (годов прошлого столетия — прим. ТАСС), я внимательно наблюдал за студентами и видел, что многие из них в буквальном смысле случайно оказались в медицине, другие к тому времени еще не решили, будут ли связывать с этой профессией свою жизнь.

Сегодня мы ставим перед собой задачу создать такой кадровый резерв, чтобы четко осознать: в московском здравоохранении не будет случайных людей. Так и возникла идея реализовать программу "Лидер.Мед", которая привела бы в наше окружение молодых независимых амбициозных специалистов из самых разных отраслей, включая экономику и юриспруденцию. Причем упор делаем именно на обновление управленческого состава — главврачей, их заместителей и руководителей структурных подразделений.

При этом неважно, кто ты — врач из Иваново или главврач из Хабаровска. Рассмотрим всех. Помните советский телевизионный конкурс "Алло, мы ищем таланты"? Примерно об этом идет речь. Разумеется, каждый из соискателей должен иметь "эмоциональный интеллект", располагать к себе коллектив.

— Как будет проходить отбор специалистов по программе "Лидер.Мед", и когда они смогут приступить к работе?

— Мы думаем, что желающих самореализоваться в Москве будет много, и ожидаем, что анкету на сайте программы заполнят несколько тысяч человек. С начала сентября с каждым соискателем будем общаться с помощью интернет-ресурсов, с лучшими будем проводить очные индивидуальные встречи, по итогам которых будет отобрано примерно 200–300 специалистов. Первые из них будут обучены и смогут приступить к работе уже с конца 2017 года. Они сформируют кадровый резерв. Это не значит, что все эти люди прямо завтра займут управляющие должности в медучреждениях. Мы говорим о резерве, о процессе самом по себе динамическом. Поэтому, по сути, программа "Лидер.Мед" — бессрочная. Жестких требований к стажу, опыту работы и возрасту соискателя нет, мы отдадим предпочтение лучшим.

— Ранее вы анонсировали программу "Московский врач". Не будут ли эти две программы дублировать цели и задачи друг друга?

— Действительно, оба проекта стартуют в сентябре и в глобальном плане направлены на повышение качества работы наших медучреждений, укрепление профессиональной среды. Потенциальный руководитель по программе "Лидер.Мед" получит оценку своих управленческих и организаторских способностей. Таким образом, мы сможем пополнить команду администраторов столичного здравоохранения. Программа откроет и возможности для врачей из регионов, которые смогут переехать в столицу и фактически начать новую жизнь на новом месте. Получение же статуса "Московский врач" — это оценка профессиональных медицинских компетенций специалиста, возможность для повышения квалификации.

За звание "Московского врача" придется побороться. Соискатель не только должен будет пройти сложный тест (пока по одной из 15 специальностей), но и продемонстрировать практические навыки и пройти сложное собеседование. В составе экзаменационной комиссии — специалисты из Первого МГМУ им. Сеченова, РНИМУ им. Пирогова, МГМСУ им. Евдокимова и Российской медицинской академии профессионального образования, главные внештатные специалисты департамента здравоохранения, руководители медицинских организаций, представители профессионального сообщества. В качестве меры поощрения за наличие такого статуса столичным врачам правительство Москвы предусмотрело ежемесячную прибавку к зарплате 15 тыс. рублей. На публичных информационных ресурсах обязательно отобразим, какой врач удостоился "знака качества", а у входа в кабинет повесим соответствующую табличку.

Программа "Московский врач" в конечном итоге направлена на интересы пациентов, поскольку сложные экзамены подразумевают готовность к ним, высокий уровень знаний и стремление к дополнительному непрерывному образованию врачей, а значит и высочайшее качество оказания медицинской помощи. Это одна из мер на пути к созданию пациентоориентированной среды, о которой я говорил выше. Еще до начала приема пациент будет знать, что его примет врач высшей категории, настоящий профессионал.

Это реально "знак качества", стандарт столичной медицины.

— Как пациенты смогут найти таких врачей и записаться к ним на прием?

— Записаться на прием — в системе ЕМИАС (Единая медицинская информационно-аналитическая система — прим. ТАСС). А получить подробную инструкцию к действию обо всех наших сервисах — на сайте Департамента здравоохранения Москвы. Там в июле (2017 года — прим. ТАСС) появился специальный навигатор с интерактивными инструкциями для пациентов: как выстроить маршрут получения медпомощи, пройти диспансеризацию, получить полис обязательного медицинского страхования (ОМС) и многое другое.

В разделе доступно несколько колонок врачей с советами по профилактике и лечению различных заболеваний и размещен справочник по медорганизациям города. В подразделе "Обсуждение" главные внештатные специалисты и врачи комментируют заданные пациентами темы. Там будет размещена и информация об образовательном статусе.

Мы постоянно работаем над редакцией навигатора, в дальнейшем будем публиковать большие рейтинги больниц по положительным отзывам и независимой оценке качества помощи.

— Работа больниц Москвы тесно связана с деятельностью ритуальных учреждений, которые арендуют помещения в столичных моргах. Навигатор будет содержать информацию об их работе?

— Скорее, рынок ритуальных услуг должен иметь свой навигатор. В последнее время в этом сегменте из-за огромного количества частных сервисов творится произвол в отношении клиентов, и хорошо, если такой инструмент, как навигатор, приведет его в порядок. Говорю так из-за ряда вопиющих случаев, о которых мне докладывали. Например, сотрудники больницы еще официально не сообщили родственникам об усопшем, а похоронный агент уже предлагает семье свои услуги. Кто передал агенту информацию о покойнике? Правильно, какой-то "крот", который, по всей видимости, получает за это вознаграждение.

— Как вы будете решать эту проблему?

— Я не готов это комментировать, поскольку департамент здравоохранения не курирует ритуальную отрасль. Могу сказать одно, если за это отвечает одна структура — лучше, если она будет являться государственной. Этим можно легко управлять, спрашивать за качество услуг, за справедливость, за соблюдение закона.

— Как вы относитесь к инициативе административной и уголовной ответственности за блокировку машины скорой помощи на дороге?

— Положительно, если действия конкретного водителя, его нежелание пропустить автомобиль скорой помощи приводит к смерти людей, осложнениям заболевания и вообще отражается на оказании медицинской помощи. Также активно обсуждалась необходимость введения ответственности за нанесение физических повреждений сотруднику скорой. Я вам скажу так, в некоторых странах одно неверное действие в сторону полицейского может стоить жизни, потому что полицейский — персона неприкосновенная. Я не юрист, не могу сказать, какой конкретно меры пресечения заслуживает человек, который ударит врача или нахамит ему. Это пусть решают правоведы. Главное, чтобы наказание было неотвратимым, вплоть до уголовного.

— Существующего сегодня количества подстанций и машин скорой помощи хватает или их число будет увеличиваться?

— Их точно хватает, происходит постоянная модернизация, что-то строим, что-то ремонтируем. Недавно видел один аналитический отчет, где сравниваются агломерации по количеству подстанций. Это, на мой взгляд, некорректно. Главный критерий — это время доезда, а оно у нас одно из самых малых в мире.

Сегодня среднее время ожидания врачей скорой в экстренных случаях составляет 12,1 минуты. За один день на Станцию скорой и неотложной медицинской помощи имени Пучкова поступает до 16 тысяч обращений, при этом бригады выполняют до 12 тысяч выездов ежедневно. Каждый специалист Единого городского диспетчерского центра в сутки принимает около 350 обращений.

— Ранее вы говорили, что бригады и подстанции начали формировать единую сеть неотложной медпомощи. Означает ли это, что в случае инсульта человека повезут не в ближайшую больницу, где может не оказаться нужных специалистов и оборудования, а в специализированную высокотехнологичную клинику, ведь счет идет на минуты? Какие еще специализированные сети в будущем появятся в системе московского здравоохранения?

— Да, в Москве уже действуют инфарктная и инсультная сети. К примеру, пациентов с подозрением на инсульт или инфаркт скорая помощь максимально быстро доставляет в операционные 29 клиник, где им сразу проводят эндоваскулярные операции, коронарографию, удаляют тромбы, устанавливают стенты и таким образом восстанавливают кровоток в сердечной мышце и сосудах мозга. Главное для нас в этом случае — не тратить время на перевозку из одних больниц в другие и в кратчайшие сроки доставлять больного туда, где есть операционный стол с ангиографом.

Сейчас мы работаем над созданием акушерской сети: делаем женские консультации структурными подразделениями роддомов, чтобы не было такой ситуации — беременная встает на учет в одном медучреждении, ходит на консультации в другое, а ответственность за результат несут врачи в третьем. Мы распределили все женские консультации между роддомами и готовимся с 1 января 2018 года ввести новую комплексную услугу на сопровождение родов. Пока ребенок благополучно не появится на свет, никаких денег из фонда ОМС роддом не получит.

Аналогичным образом поступим с травмпунктами, все они в скором времени также станут подразделениями больницы.

— Может ли сетевая модель появиться и в области трансплантологии? Хватает ли Москве имеющихся центров для пересадки органов?

— Количество трансплантированных органов с каждым годом растет. Москва хоть и прогрессирует в этом отношении, но пока не достигла необходимых показателей. Непосредственно, что касается донорских почек: проблема не в том, сколько в Москве трансплантологических центров и сколько хирургов умеют пришивать донорскую почку. Проблема в другом — не хватает органов.

Как ее решить? Воспитывать больше так называемых координаторов, которые одновременно являются штатными сотрудниками медучреждений и Центров органного донорства. Отвечая на первую часть вопроса, считаю, что необходима сеть, обеспечивающая два-три специализированных центра трансплантологии донорскими органами.

— Могут ли решить проблему нехватки органов живые доноры, если эту процедуру узаконить?

— Может и решит, но я считаю, этого делать не стоит. Это сугубо моя гражданская позиция: если речь идет о твоем родственнике, то факт передачи органа объясним, а если о постороннем человеке, то возникает мысль, что человек мог стать донором из коммерческих побуждений.

— С 2018 года в России вступит в силу закон о телемедицине. Что эта инновация даст Москве?

— По мнению экспертов, телемедицина может стать одним из самых динамично развивающихся секторов в России в ближайшие три-пять лет. И я с этим согласен. Более того, я убежден, что закон о телемедицине находится в первой тройке главных медицинских законов, наряду с законами об охране здоровья и обязательном медицинском страховании.

Правительством Москвы уже создан задел для этого — система ЕМИАС, которая отлично реализует коммуникацию типа "врач–врач". К примеру, она начала выдавать электронные рецепты для аптек. Единственная сложность, сейчас их могут принимать только аптеки при поликлиниках. Пока рецепты не имеют уникальной цифровой подписи, они могут циркулировать только в пределах одного учреждения. В перспективе все аптеки столицы также будут иметь возможность подключения к этой сети.

Коммуникация "врач–больной" — особая история. Никакая машина на расстоянии не позволит, предположим, выслушать хрипы с каким-нибудь оттенком в заднем сегменте нижней доли легкого. Пока что, во всяком случае. Тем не менее телеконсультация, ведение уже известного врачу больного дистанционно, использование различных мобильных диагностических и специальных устройств — абсолютно реальные, мало того, востребованные вещи.

— Возвращаясь к упомянутой вами теме ОМС, могут ли в этой системе появиться частные клиники?

— Законодательство разрешает частным клиникам уже давно участвовать в системе ОМС. Однако коллеги сюда не слишком стремятся, хотят работать в условиях определенных "фильтров": старика с сердечным приступом принимать не хотим, это ночью не делаем, это не востребовано. Возите нам молодых и перспективных больных — не с "площади трех вокзалов" — и желательно тогда, когда им можно быстро помочь, говорят они.

А без "фильтра" работает только государство. К тому же "мешок" (бюджет — прим. ТАСС) ОМС не резиновый. Для того чтобы кому-то выделить объемы медицинской помощи, надо их у кого-то забрать. Значит, придется забрать часть бюджета у государственных поликлиник и больниц, где готовы работать со всеми пациентами и при этом по сдержанным тарифам, и передать частным, которые такого охвата и по таким ценам не могут обеспечить. В Москве достаточно разумные и жесткие, на мой взгляд, правила распределения объемов финансирования. Их регулирует специальная комиссия Московского фонда ОМС и делает это, поверьте, объективно и справедливо.

— Начинается новый учебный год. С какими показателями здоровья школьники подошли к его началу? Есть ли улучшение показателей или тенденция обратная? Помогает ли им наличие медкабинетов в школах, не архаика ли это уже?

— Могу сказать одно: пока состояние здоровья школьников имеет весьма неблагоприятный вектор. Бесконтрольное несбалансированное питание, злоупотребление гаджетами, малоподвижный образ жизни, иногда раннее курение, иногда алкоголизация. До недавнего времени мы не знали, как в это вмешаться, но сейчас абсолютно ясно одно — школьная медицина нуждается в преобразовании. Здесь я имею в виду не только меры профилактики заболеваний, а систему медобеспечения в школах в целом. Приведу пример. Некоторое время назад в одной московской школе на уроке физкультуры ученица потеряла сознание. Одноклассники побежали за медсестрой, не сразу ее нашли, а это все трата времени, лишняя суета. Какую помощь медсестра окажет ребенку, находящемуся без сознания? Все равно она вызовет скорую. Прибывшие медики констатировали смерть девочки. Никакая медсестра, никакой врач-педиатр в школе или детском саду чаще всего не помогут в экстренных случаях, они и не должны этим заниматься — переломами, травмами, потерей сознания, например. Чем тогда должны заниматься медики в школе, спросите вы?

— Думается, профилактикой детских заболеваний.

— Именно. Мы так видим: медики в начале года осуществляют профосмотр детей, фиксируют, у кого есть проблемы со зрением, позвоночником, стопой, желудком. Выявляют и сообщают об этом педагогу и родителям, и одновременно — врачам в поликлинике, к которой ребенок прикреплен по месту жительства. Информационная система, которую мы сейчас совместно с департаментом образования выстраиваем, так и называется — "ЕМИАС. Школа". Фиксируется проблема в школе, а отражается в электронной карте по месту жительства в поликлинике, к которой ребенок прикреплен. Проект работает в четырех пилотных поликлиниках. Будем стараться запустить его на повсеместной основе уже к следующему учебному году.

— Выходит, медсестра в школе станет приходящей, постоянно сидеть там ей нет надобности?

— Все верно. В нашем понимании, ближайшая к школе поликлиника будет иметь врача-координатора, контролирующего территорию этого или нескольких образовательных учреждений. Врач и медсестры будут с периодичностью посещать школу или детский сад, проводить профилактические мероприятия. Зарплату медикам по-прежнему будет платить поликлиника. Кстати, планируется, что этот сервис будет интегрирован не только с электронной медкартой, но и с электронным дневником, который видят родители.

— Могут в электронных дневнике и медкарте появиться результаты тестирования на наркотики? Как вы считаете, вообще родители должны знать о том, что их ребенок употребляет наркотики?

— Если вы имеете в виду передачу результатов теста в электронный дневник, то — да, это возможно при согласии родителей.

Есть одно "но": любая информация медицинского характера может храниться на электронных носителях в закодированном виде с четким обеспечением условий хранения, каналов распространения, электронных подписей. Это огромная работа. Я надеюсь, уже через год родители смогут в электронном дневнике увидеть определенную информацию медицинского характера.

Пока тестирование на употребление наркотиков возможно только при добровольном согласии родителей. Но мы добиваемся, чтобы закон разрешил нам проводить обязательные проверки в образовательных учреждениях на правовом основании. Вместе с тем количество тех, кто соглашается пройти добровольное тестирование в Москве, заметно увеличивается, а процент плохих находок уменьшается.

— Тесно связана с наркоманией проблема ВИЧ-инфекций. В частности, массовое распространение инъекционных препаратов приводит к резкому увеличению количества заразившихся. Сколько в столице зарегистрировано ВИЧ-инфицированных?

— На учете в Москве сегодня состоят около 40 тысяч таких больных, ежегодное количество новых диагнозов составляет примерно 5 тысяч. Такую динамику мы в какой-то степени считаем спокойной. Это значит, хорошо выявляем. Что очень важно, по новой схеме легализации для получения трудового патента в Москве трудовой мигрант должен пройти медицинское освидетельствование, комплексное тестирование, получить полис ДМС, встать на миграционный учет. Эта категория приезжих чаще обычного является носителями вируса. В столице пройти такое освидетельствование можно в одном месте — Миграционном центре в поселке Сахарово, в Новой Москве.

— Какова дальнейшая судьба мигранта после обнаружения у него инфекции?

— Патент ему, естественно, не выдают. Но и за пределы страны не выдворяют: закон пока имеет много ограничений, а механизм депортации несовершенен. Мое личное отношение к этому как гражданина, как врача, как руководителя департамента здравоохранения — отрицательное. Человек нездоров и является источником инфекционного заболевания, он не должен находиться на территории Российской Федерации. По-хорошему, выход один — депортация. Пока эта проблема не решена, но я вам скажу точно, мы к этому придем. Нет таких проблем, которые не решило бы московское правительство.

— Сегодня многое меняется в столичной медицине. И все-таки, на ваш взгляд, когда в Москве появится идеальное здравоохранение?

— Это все равно что спросить у меня: Алексей Иванович, когда вы собираетесь остановиться в своем развитии? Может быть, хватит читать книжки по ночам, вы же доктор медицинских наук, профессор, завкафедрой? Я отвечу — никогда. Читал, читаю и буду читать. И если ты врач по призванию, то прекрасно осознаешь, что учиться надо всю жизнь. Нет предела совершенству в любой системе, а уж в здравоохранении — тем более.