Взаимопонимание иногда приходит со временем. Самое главное – не сдаваться. На V Всероссийском конгрессе «Право на лекарство» удивительно конструктивным оказался диалог защитников пациентов с... государственным регулятором. Правда, полноценное возмещение в рамках Перечня ЖНВЛП нам всё равно обещают не раньше 2021 года.

По данным DSM Group, емкость лекарственного рынка в нашей стране – 1 трлн 344 млрд рублей. Цифра кажется большой, и всё же она ограничена платёжеспособным спросом: люди, вынужденные платить за жизненно необходимые препараты из собственного кармана, отказываются от лечения очень часто. Среднестатистический отечественный пациент ежегодно потребляет лекарства на 7700 рублей, из них 5500 оплачивает из личных средств.

Лекарственное возмещение принято считать слишком дорогостоящим проектом для госбюджета. Но оно не только потребует средств, но и позволит развиваться экономике всей страны. Да и фармацевтической промышленности легче будет создавать новые препараты.

Эффект роста будет не только на старте. Не случайно директор Департамента лекарственного обеспечения Минздрава Елена Максимкина поддержала идею бюджетного разворота, предложенную главой Лиги защитников пациентов Александром Саверским более года назад.

Смысл бюджетного разворота в том, что оплаченная госбюджетом и потому вовремя данная таблетка сохраняет жизнь и здоровье пациента. Человек не становится инвалидом, не приобретает тяжёлые хронические заболевания, продолжает полноценно жить и работать... Освободившиеся государственные финансы можно вложить в различные области экономики – например, в то же здравоохранение.

Почему пациент не лечится

По расчётам Департамента лекарственного обеспечения, лекарственное возмещение будет стоить 503 млрд рублей в масштабах всей страны. Около двухсот миллиардов в действующей системе лекобеспечения уже есть. При этом нужно учесть и грядущее увеличение спроса: как уже говорилось, наши соотечественники из-за финансовых трудностей отказываются от лекарств.

Пациент стал меньше лечиться. И это видно не только по цифрам на чеках, но и по количеству упаковок, так или иначе приобретённых болеющими россиянами, отмечает аналитическая компания DSM Group. Конечно, одна коробка с 60 таблетками, по статистике, меньше, чем три с 20. Но её выбирают из-за цены. Кризис заставил экономить не только на парафармацевтике. «Пожилые люди и те, кто оказался в трудной финансовой ситуации, вынуждены выбирать между теми препаратами, которые нужны, чтобы продолжать жить. И отказываются от лекарств, чьё отсутствие ещё не столь фатально для здоровья», – замечает гендиректор DSM Group Сергей Шуляк.

Не радуют и расходы государства, продолжает эксперт. В льготном и госпитальном сегментах они попросту падают. Так, в 2016 году больницы получили на 13% меньше лекарств. Трудности в системе медицинской помощи частично восполняет коммерческий спрос – он вырос на 3%. Нагрузка перераспределяется, и в итоге из 35 упаковок фармпрепаратов, которые принимает за год среднеарифметический российский пациент, 28 оплачены из его собственного кармана. Оставшиеся семь покупает государство. При этом по регионам объёмы потребления лекарств отличаются в 2–3 раза. Так, в Смоленской области этот показатель самый низкий в стране.

Не стоит считать, что подобное положение для нас в порядке вещей. Обороты розничной торговли, по данным DSM Group, падают так, как это происходило в далёком кризисе 2009 года. Тем временем Лига защитников пациентов продолжает анкетирование по доступности фармацевтической помощи.

Недоступные лекарства – реальность, доступные – фантастика

На сей раз на Конгрессе «Право на лекарство» были представлены результаты исследования не по стране в целом, а по Краснодарскому краю. На вопросы отвечали жители, казалось бы, весьма благополучных городов: Анапы, Армавира, Горячего Ключа, Краснодара, Новороссийска и, конечно, знаменитого Сочи.

Увы, повседневность на южных курортах оказалась не той, о которой мечтают жители северных и центральных районов России. Дела с лекарствами обстоят... Впрочем, дадим слово статистическим данным. Проблемы с получением медикаментов испытывают 56,2% опрошенных. Это ответ на первый вопрос анкеты, ещё не касавшийся ни льготных, ни рецептурных препаратов: «Считаете ли вы, что лекарства доступны?» «Они труднодоступны» – ответили 44,3% участников анкетирования. «Препараты совершенно недоступны», – сказали еще 11,9%.

Тем, кто оказался в положении льготника, сложнее. Затруднения в получении положенных по закону лекарств стали почти обязательными. В том, что препарат по льготному рецепту выдают не всегда легко, признались 44% опрошенных. 30% высказались чётко и ясно – выдача лекарства по льготе происходит всегда с трудом. Если сложить результаты, получится почти три четверти – 74%.

Вопрос жизни — дело прокуратуры

Обычную историю обычного пациента-льготника привёл уполномоченный по правам человека Ярославской области Сергей Бабуркин: «Приехали в аптеку на сорок минут позже, а льготного лекарства уже не было. Мы живём на селе... Жена болеет сахарным диабетом. Без таблеток она не может ходить на работу, а на работе не дают больничный. Говорят, что она должна купить препарат – тот самый, который в аптеке не выдали. Стоит это лекарство 1400
рублей. Зарплата у жены пять тысяч. У меня пенсия, военная, восемь тысяч».

Короче говоря, граждане вынуждены выбирать, по какой причине погибнуть: от заболевания или от голода. Однако вопросом лекарственного обеспечения россиян уже заинтересовалась Генеральная прокуратура: в марте она впервые дала данные о количестве нарушений в этой сфере – за 2016 год выявлено 15 тысяч нарушений, заведено 7 уголовных дел. «Последняя цифра может иметь важные последствия, если о ней станет широко известно, поскольку наличие семи уголовных дел за год заставит власти на местах меньше нарушать права граждан на лекарства», – надеется Александр Саверский.

Таблетка, не данная пациенту с сахарным диабетом, со временем может привести к слепоте, ампутации ног, почечной недостаточности. Из-за ошибок в организации льготного обеспечения лечение становится дороже даже не вдвое, а в разы.

Как полагает руководитель DSM Group Сергей Шуляк, основная проблема фармацевтической помощи и здравоохранения в целом не в нехватке денежных средств, а в их нерациональном распределении.

Сколько стоит завтрашний день?

Пациент тем временем учится у государственных и региональных бюджетов «правильно» оценивать свою жизнь. По какой максимальной цене можно приобрести лекарство, важное для здоровья? 20,4% жителей крупных городов Краснодарского края отвечают: от 500 до 1000 рублей. На втором месте (18,9%) ответ – от тысячи до трёх тысяч.

К новому, очень похожему на предыдущий вопросу переходит председатель Краснодарского краевого отделения Лиги защитников пациентов и правления Краснодарской региональной общественной организации социально-правовой поддержки «Форпост» Ольга Иванова: где предел цены препарата, от которого зависит жизнь?

То есть сколько можно отдать за лекарство, без которого пациента ждёт в лучшем случае реанимация? Самым популярным (19,8%) оказался ответ: «Затрудняюсь ответить». Дороже трёх тысяч рублей собственную жизнь оценили 17,2% опрошенных. В промежутке от 1000 до 3000 рублей – 16,2%. От пятисот до тысячи – 15,7%. Были и те, кто оценил возможность видеть солнце... в одну-единственную купюру с изображением Большого театра (100 рублей).

Плюс лекобеспечение всей страны

Елена Максимкина вспоминает доклад 2008 года о государственной политике в области лекарственного обеспечения. Тогда систему, при которой выздоровление и жизнь не будут зависеть от региона и семейного бюджета, предполагали ввести к 2012 году. С 2009 года в течение трёх-четырёх лет должна была идти разработка и внедрение правовой базы лекарственного страхования. В это же время должны были стартовать пилотные проекты.

С 2015 года внедрение лекарственного возмещения на территории всей страны должно было уже проводиться поэтапно. К 2020 году ожидалась полномасштабная версия программы.

Сегодня же 85 российских регионов написали в Минздрав: пожалуйста, переведите на федеральный уровень обеспечение пациентов с орфанными заболеваниями! Мы не в состоянии помочь им... На лечение одного человека, скажем, с пароксизмальной ночной гемоглобинурией, необходимо 25 млн рублей в год.

«Почему человек, который живёт в дотационном регионе, должен быть хуже обеспечен препаратами, чем тот, которому повезло, оказывается, родиться в другом?» – обращается к государству и обществу Елена Максимкина. Лекарственное возмещение, по её мнению, обязательно должно быть всеобщим. Никаких привязок к определённому заболеванию или категории граждан! Иначе все усилия сведутся только к латанию дыр и попыткам объяснить пациентам с другими
диагнозами, почему в программу включены именно эти нозологии.

О лекарственной политике и взаимозаменяемости

Что касается суммы в 500 с небольшим миллиардов рублей... Отметим, что совокупные расходы государства на здравоохранение составляют более 3 трлн рублей. Аналогичную сумму ежегодно платят из своего кармана наши сограждане. Таким образом, необходимость найти 300 млрд рублей в дополнение к уже имеющимся в лекарственном обеспечении 200 млрд, не выглядит чем-то заоблачным и фантастическим. Более того, Минздрав впервые признал, что готов учитывать не только вложения в лекарства, но и экономические эффекты от этих вложений. Как заметила Елена Максимкина, министерство планирует работать над законом о государственной лекарственной политике. Этот акт должен заполнить пробелы сегодняшней нормативно-правовой базы лекарственного обращения. Правда, как горько иронизирует Александр Саверский: «Что толку в лекарствах, когда они обращаются отдельно от нас? Нам необходимо не обращение, а обеспечение пациента. Закон о лекарственной политике должен быть единым». Заменит новый фармацевтический документ известный нам 61 ФЗ или станет дополнением к нему, покажет время.

По некоторым ключевым вопросам лекарственного обеспечения взаимопонимание регулятора и защитников пациентов уже намечено. Впереди решение проблемы взаимозаменяемости – с позицией ФАС, считающей аналогичными лекарства различных МНН, не согласился Минздрав. Министерство не приняло мнение Федеральной антимонопольной службы, посчитавшей, что в лечении хронического гепатита ПЭГ-интерферон можно без ущерба для пациента заменить на ЦПЭГ-интерферон. Подобный прецедент пока единственный, но слишком велика опасность, что в целях экономии лекарственное обеспечение может начать функционировать именно в таком «взаимозаменяемом» варианте. Здесь многое зависит уже от пациентского сообщества...