Великий преобразователь России Петр I был гениальным специалистом в области подбора персонала. И в своей стране, и за рубежом, он находил, привечал и развивал талантливые кадры, опираясь на которые и сумел «поднять Россию на дыбы». Одним из таких «птенцов гнезда Петрова» стал врач, ученый и фармацевт, а также, между прочим, ландшафтный архитектор и живописец Николай Ламбертович Бидлоо.
Николай Ламбертович Бидлоо родился в 1670 году в Голландии, где его, разумеется, назвали Николасом безо всякого отчества. Впрочем, своим отцом юный Николас имел все основания гордиться: Ламберт Бидлоо был хорошим врачом и фармацевтом, а сверх того литератором и ботаником. Помимо родного языка он знал греческий, латынь, итальянский и еврейский — типичный энциклопедист, идеал ученого той эпохи. Под стать Ламберту был и его брат Готфрид — врач-анатом, ректор Лейденского университета, драматург и архитектор.
Николас Бидлоо начал свой путь как достойный их сын и племянник: окончил медицинскую школу в Амстердаме, а затем университет в Лейдене, написал диссертацию по гинекологии, занимался живописью, играл на сцене. В 1697 году он начал практиковать в Амстердаме, где быстро приобрел хорошую репутацию и солидную клиентуру.
Что заставило этого благополучного человека в 1702 году круто повернуть свою судьбу и сменить благополучную просвещенную Голландию на морозную, нищую и непонятную и беспокойную Россию? Да, посол царя Петра предложил ему очень хорошее жалование: 2 500 гульденов или 500 серебряных рублей — столько в Лейдене не получал ни один профессор. К фантастическим деньгам прилагалась должность царского лейб-медика. Согласно контракту, Николас Бидлоо обязан был исполнять свои обязанности при российском дворе в течение шести лет, а по окончании срока мог вернуться в Голландию, существенно умножив и богатство, и репутацию. Ну, а если бог распорядится иначе... Что ж, в случае безвременной кончины лейб-медика его семье была обещана неплохая пенсия.
И вот в 1703 году Николас Бидлоо приступил к исполнению своих обязанностей при самом, пожалуй, беспокойном государе той эпохи. Насколько регулярно выплачивалось жалование — история умалчивает, но вот сама служба оказалась совершенно иной, чем он, наверное, предполагал.
Во-первых, жизнь была кочевой — именно в эти годы Петр постоянно ездил по стране, то здесь, то там лично взрывая вековую толщу традиций и инициируя преобразования. Во-вторых, государь был еще довольно молод и вполне здоров, так что профессиональные таланты его лейб-медика оставались невостребованными. О чем Бидлоо и сообщил Его Императорскому Величеству в 1705 году, попросившись в отставку.
Как и было принято, при этом он ссылался на свое подорванное путешествиями здоровье. Бидлоо писал впоследствии: «После сопровождения Его везде в течение нескольких лет, в конце концов, связи с моей неустроенностью и слабым здоровьем я не мог сопровождать Его более».
Впрочем, за время совместных путешествий доктор, судя по всему, подружился со своим венценосным пациентом, а главное — проникся его идеями, стал единомышленником. И пожалуй, здесь заканчивается биография голландца Николаса Бидлоо — дальше перед нами предстает Бидлоо Николай Ламбертович.
Петр правильно понял своего врача и дал ему, наконец, настоящее дело. Указ, изданный 25 мая 1706 года, гласил: «...Построить за Яузой-рекою против Немецкой слободы в пристойном месте гошпиталь для лечения болящих людей. А у того лечения быть доктору Николаю Бидлоо, да двум лекарям..., да из иноземцев и из русских, изо всяких чинов людей, — набрать для аптекарской науки 50 человек... ».
Голландец же выражался более изящно: «Его Величество, когда я попросил Его позволить мне вернуться домой, был настолько любезен ко мне, что приказал построить госпиталь рядом с Немецкой слободой, и здесь ухаживать за пациентами и обучать 50 студентов анатомии и хирургии», — писал Бидлоо.
Свой «гошпиталь» Бидлоо строил сам. Он разработал проект и план строительных работ, за ходом которых наблюдал лично. В конце ноября — начале декабря 1707 года в деревянный Московский госпиталь начали поступать первые пациенты.
Лечили их в основном иностранцы: голландцы и немцы. Большинство из зарубежных специалистов были невысокого мнения о местных «варварах» и считали бесполезным делиться с ними высоким врачебным искусством. Позднее, в 1715 г., Бидлоо писал Петру: «Многие хирурги советовали, дабы я народу сего (русского) юноши не учил, сказующе, что не возможешь сие дело совершить». Но в Указе было четко сказано «50 студентов», а Бидлоо знал, что государь не любит, когда его указы не исполняются.
И Бидлоо начал обучать будущих русских врачей в госпитальной школе. Он истребовал и получил разрешение набирать студентов из числа учащихся Славяно-греко-латинской академии и школ духовного ведомства — они были грамотными, знали греческий и латынь. Причем, проявил такое усердие, что префект Академии, отец Гедеон, даже пожаловался на него в Синод, назвав Бидлоо «записующим что наилучших учеников в анатомическое учение без ректорского и префекторского ведома».
В программу преподавания были включены те же предметы, что и в самых передовых зарубежных университетах: анатомия и физиология, патологическая анатомия, а также фармакогнозия, минералогия, ботаника, фармация и фармакология (названия дисциплин, конечно, были тогда иными). Преподавали те самые иностранцы, которые считали, что из русских не вырастить ничего путного. Помимо теоретических занятий, студенты ухаживали за больными и ранеными, лечившимися в госпитале, постигая при этом практическую науку врачевания.
Сам Бидлоо был в школе профессором анатомии и хирургии. Он докладывал Петру I: «Я лутчих из сих студентов Вашего Царского Величества освященной особе или лутчим господам рекомендовать не стыжуся, ибо они не токмо имеют знание одной или другой болезни, которая на теле приключается и к чину хирургии надлежит, но и генеральное искусство о всех болезнях от главы даже до ног ... како их лечить ... Взял я в разных городах 50 человек до науки ..., из которых осталось 33, 6 умерло, 8 сбежали, 2 по указу взяты в школу, 1 за невоздержание отдан в солдаты».
Первый выпуск состоялся в 1712 году. Так в России появились врачи, получившие образование и подготовку на уровне, не уступавшем европейскому. Кроме врачей, Медико-хирургическая школа готовила акушерок, которых тогда называли повивальными бабками.
Надо думать, где-то в это время и свершился в Бидлоо том перелом, когда он перестал думать о возвращении на историческую родину. Петр I пожаловал доктору участок рядом с госпиталем. Бидлоо писал: «Его Величество пожаловал мне маленький участок земли рядом с садом госпиталя, где я создал для себя сад и прелестною деревенскую жизнь, потворствуя в этом моим врожденным вкусам. И, как только этот сад, достаточно маленький, был удачно вписан в соответствующую географическую ситуацию, так прелестно посажен и выращен, он смог понравиться Его Императорскому Величеству настолько сильно, что я был почтен частыми визитами монарха, который приезжал сюда и при мне и в мое отсутствие. В моих тяжелых и многообразных обязанностях он был моим наилучшим отдыхом и прекрасно способствовал моим занятиям и делам, которым я предавался здесь в уединении. Я решил нарисовать этот очень дорогой мне приют отшельника (hermitage), так чтобы, благодаря этим видам, где бы я ни был, я смог бы представить себе место, которое доставило мне столько удовольствия».
Николас Бидлоо задержался в России несколько дольше, чем планировал. Госпиталь в Немецкой слободе (Лефортово), он возглавлял в течение 30 лет, до самой своей кончины в 1733 году.
После него остались:
- Главный военный клинический госпиталь имени Н. Н. Бурденко — так теперь называется тот самый «гошпиталь для лечения болящих».
- Первый русский учебник по медицине «Наставление для изучающих хирургию в анатомическом театре» (1710 год).
- Медико-Хиругическая школа.
- Высочайший авторитет преподавателя (есть свидетельства, что даже спустя 30 лет после его смерти упоминание, что «такой-то лекарь» был его учеником, было самой лучшей рекомендацией).
- Ботанический сад с лекарственными растениями.
- Проект триумфальных ворот по случаю победы русской армии при Полтаве с описанием на 10 листах и рисунками (1709 год).
- Реконструированная Головинская усадьба с садом, прудами и фонтанами (1722 год).
И конечно, выдающееся место в истории российской медицины, слава и признание потомков.