Давид Мелик-Гусейнов возглавил ГБУ «НИИ организации здравоохранения» Москвы больше года назад. На тот момент в числе основных задач значилось превращение института в ведущую экспертную организацию Москвы в вопросах организации здравоохранения. Чего удалось добиться в этом направлении? Об этом и других сторонах деятельности экспертного института медицинский обозреватель портала «ЛекОбоз» Ирина Власова беседует с директором НИИ ОЗДМ Давидом Меликом-Гусейновым.
Давид Валерьевич, можете ли рассказать о результатах работы НИИ ОЗДМ в прошедшем году?
НИИ организации здравоохранения не живет в отрыве от процессов, которые развиваются в столице. Могу сказать, что в 2016 году НИИ осуществил очень серьезную работу. Возможно, впервые институт внес свой вклад в системный анализ ситуации в целом в здравоохранении и в конкретных нозологиях.
Покажу это на примере. В качестве объекта исследования мы взяли столичную психиатрию. Сотрудники НИИ досконально проанализировали алгоритмы и закономерности, по которым работает сегодня эта непростая система, какие в ней протекают бизнес-процессы. Мы осознали, что есть управленческие вопросы, которые требуют скорейшего решения. В частности, недозагруженность койки, которая в психиатрии составляет примерно 20%.
Как попадают в психиатрические стационары непрофильные пациенты? Потому что родственники хотят от них избавиться. Но, согласитесь, это не аргумент для госпитализации, не объективная необходимость. Мы пристально изучили, сколько дней больной проводит в отделении, и увидели нонсенс, когда госпитализация длится 6-8-месяцев, даже год... Только что же там делает пациент, если лечение шизофрении, например, занимает 35- 45 дней? Оказывается, остальное время пациент лежит на койке, а в это время идет бумажная работа: стационар пытается оформить документы, определить дееспособность, утрясти наследственные дела. То есть больница занимается совершенно не свойственными ей функциями.
Мы также изучили, как больницы отвечают за своих пациентов. Психиатрия – одна из немногих специальностей, где у профильной медицинской организации есть прикрепленное население. И если медицинская организация через свои диспансеры плохо работает с этим континентом, то возникают психические эпизоды, которые приводят к правонарушениям, к повторным необоснованным госпитализациям, к новым расходам ресурсов. Получается, что никто не вел больного полноценно.
Все эти процессы нами не только изучены, но и наглядно представлены в виде графиков, демонстрирующих их структуру и динамику, в том виде, который затем может быть ретранслирован для целевых аудиторий.
Какие направления работы НИИ вы считаете наиболее важными?
Мы занимаемся вопросами организации медицинской реабилитации у лиц, перенесших инсульты, черепно-мозговые травмы, травмы конечностей. И эта тема впервые звучит в РФ и в Москве на таком уровне. Мы выстраиваем новую модель реабилитации пациента.
Важное направление – совершенствование процесса получения знаний и навыков столичных врачей. НИИ организации здравоохранения разрабатывает образовательный стандарт для медработников Москвы.
Еще одно направление – проблемы демографии. Это «начало начал». Наше демографическое подразделение снискало уважение и у федеральных органов, и у московских властей. Институт ежемесячно анализирует демографическую ситуацию в столице. При этом учитывается, сколько родилось детей и сколько человек умерло. Москвичи это или приезжие, или это москвичи, умершие не в Москве, а к примеру, на даче в Московской области? Что стало причиной смерти? Сколько рождается детей, кто рожает: москвичка или не москвичка? Какие миграционные процессы происходят в Москве? Это все важно, чтобы понимать, какие ресурсы нужны здравоохранению. И в 2016 году демографическое направление стало одним из тех аспектов работы НИИ, которым можно гордиться.
Наше НИИ разработало концепцию функционирования Центров здоровья, а также методические рекомендации для врачей центров, отметив для них, на какие моменты следует обращать внимание при профосмотрах.
На сегодняшний день в НИИ ОЗДМ погружена работа 24 оргметодотделов по различным специальностям: кардиология, онкология, педиатрия. Сотрудники НИИ не только поддерживают обратную связь с пациентами, отвечая на письма и разбираясь с проблемными ситуациями, но и ведут разработку профильных документов. Это небыстрая работа, которая требует выдержанности.
Конечно, всегда хочется большего. Хочется довести КПД до 100%. Поэтому работы еще предстоит очень много. На 2017 год стоит задача сформировать команду помощников, экспертов и советников, способных всесторонне разобраться в ситуации.
Удалось ли нам стать системным игроком в экспертизе здравоохранения? В целом, я думаю да, если судить по тому, как воспринимаются наши публикации на федеральном и на региональном уровне.
Какие проблемы окажутся в центре внимания НИИ организации здравоохранения в новом году?
Закончился процесс объединения НИИ ОЗДМ с Бюро медицинской статистики
Департамента Здравоохранения города Москвы. Теперь мы – полноценная совместная организация, которая не только анализирует данные, но и контролирует сбор, обработку информации.
Надо навести порядок в медицинской статистике – очень важно, чтобы статистическим данным доверяли. Проводя сбор данных за 2016 год, мы добивались того, чтобы каждая цифра несла в себе смысловую нагрузку, и чтобы за ней стояла персональная ответственность специалиста, который эту цифру предоставил. В минувшем году поменяли «идеологию» сбора статистики: ввели электронную систему подачи данных. Мы сделали удобную систему навигации, улучшили бытовые условия работы для специалистов–сотрудников бюро.
В 2017 году мы продолжим решать вопросы, связанные с проблемами реабилитации больных Москве. В активном взаимодействии с коллегами из паллиативного направления, мы намерены проработать концепцию паллиативной помощи и отдельных ее элементов. Продолжится процесс реформирования психиатрического направления. Много остается вопросов к организации государственной стоматологической помощи в столице.
Но любые изменения нужно производить, когда ты полностью их «образмерил», когда понимаешь общую стратегию изменений. А если это будет заплатка, то смысла в них я не вижу. Мы должны смотреть на ситуацию стратегически, насколько выигрываем или проигрываем от нового решения. Должны понимать, что будет на выходе, прежде чем определить, сколько нужно людей, ставок или зданий.
К решению каждой задачи нужно подходить так: сначала выстраивать стратегию, а потом продумывать тактику.
Хочу задать Вам несколько личных вопросов. На ваш взгляд, хороший чиновник, это кто?
Тот, который говорит с людьми. Мне нравятся чиновники, которые не стесняются обсуждать даже те темы, которые не всегда комфортны. Профессионал – это тот, кто свою идею может донести не только до руководителя, а объяснить населению, пациентам, тем, кто на него смотрит, кто обращается к нему, в том числе публично. Считаю, что коммуникация может решить все проблемы и все конфликтные ситуации.
На вас ответственность давит?
Я бы не сказал, что давит. Я дорожу доверием, понимаю, что есть люди профессиональнее меня, и могли бы моей работой заниматься. Но пока я на этом месте, у меня есть мотивация на созидание. Может быть, это слегка эмоционально, и кто-то не поверит. Но для меня важны и внутренние установки, и внешние, которые я ретранслирую через СМИ или свою страничку в Фейсбуке. Если кто-то видит во мне человека, который изменил свои позиции с переходом на чиновничью должность, то это не так. Если я понимаю, что кто-то не прав, я обязательно отреагирую. Кроме того, ответственность дает возможность самореализовываться.
Что для вас стало самым сложным?
Самое сложное – «не слышать» угрозы и оскорбления в свой адрес. Человеку нужно помочь, даже если он чего-то не знает и «посылает тебя к праотцам». Все равно, как профессионал ты не можешь включить разделить людей на правых или левых, ты не можешь сказать «не буду с тобой общаться». Если ты профессионал, приходится находить общий язык со всеми.
Чему бы вы хотели научиться на своем месте? Каких умений не хватает?
Мне очень хочется лучше и быстрее погружаться в нормативно-правовые нормы, юридические вопросы, и если будет такая возможность, я с удовольствием получу еще одно образование в сфере юриспруденции.
Если сегодня Вам предложили бы ваше место, вы бы согласились?
Я лечу на работу каждый день, как и летел на работу на прежних местах своей деятельности в консалтинге или бизнесе. Это вопрос личного отношения. Это некий вызов, и если ты его принял, ты уже не можешь его отклонить. Если бы сейчас его предложили – я бы принял его, ведь есть возможность изменить систему изнутри, сделать ее более прозрачной и дружелюбной. Такие же установки у меня были и до прихода в НИИ.
За время работы я столкнулся какими-то вещами, которые ранее не осознавал. К примеру, что существует сложный документооборот государства. Это важная вещь, и по щелчку пальцев некоторые вопросы не решишь. Есть определенные процедуры, которые нужно выполнить. Есть определенные ведомства, которые должны инициативы согласовать, а у них может быть своя точка зрения. Возможно, этот процесс где-то избыточно бюрократичен, но он удерживает от принятия решений, которые потом выйдут боком.
Вам хочется снова быть исполнителем? Работать «в поле», ближе к людям?
Я «в поле» общаюсь с пациентским сообществом, работаю со СМИ даже больше, чем до прихода в институт. Это «поле» с различными лицами и структурами. В нем много неизвестного, но если я не справлюсь, если мною не будут довольны население и руководство, я сделаю выводы.
Но пока много начато дел, которые приносят пользу системе, и я бы не хотел стать прожигателем бюджетных денег, чтобы обо мне судили как о человеке, который не справился. Я ответственно пытаюсь жить по совести и делать то, что обязан делать.