Покупать лекарства для орфанных больных следует за счет федерального бюджета — такое предложение председатель Совета Федерации Валентина Матвиенко высказала недавно во время рабочей встречи с Президентом РФ В. Путиным. Означает ли это, что проблема лекарственного обеспечения пациентов с редкими заболеваниями будет решена? Свое мнение высказывает зам. директора Института ЕАЭС Елена Красильникова.
Елена Юрьевна, можно ли надеяться, что проблема, наконец, сдвинется с мертвой точки?
Да, я полагаю, что можно. Когда такие заявления делают первые лица страны, это значит, что у них есть соответствующая информация. Думаю, что такой разворот лицом к проблеме был вызван активностью пациентских организаций и всего орфанного сообщества. Теперь необходима законодательная инициатива, обсуждение на правительственном уровне. Иначе все наши слова о том, что денег на лекарственное обеспечение орфанных больных не хватает, так и останутся пустыми разговорами.
А со стороны других органов законодательной власти есть какая-то активность?
К сожалению, есть некоторая разобщенность между региональными и федеральными законодателями. Например, еще в марте депутаты Псковской области обратились в Комитет Госдумы РФ по охране здоровья с инициативой о расширении федеральной программы «7 нозологий». На эту инициативу получено заключение юридического департамента, и, поскольку речь идет о федеральном финансировании, ее нужно отправить на экспертизу в Правительство, но этого пока не сделано. Еще в начале 2017 года ряд законодательных органов из различных субъектов Федерации (Саратовская, Ивановская, Ульяновская, Новосибирская, Амурская области, Республики Татарстан, Коми и Карачаево-Черкессия) выходили с предложениями к федеральным властям о федеральном финансировании.
При этом есть регионы, где законодатели даже не слышали о заявлении Матвиенко. У них столько проблем в регионе, что до этой, видимо, просто руки не доходят.
О необходимости перенести бремя орфанных расходов на федеральный бюджет говорится уже несколько лет. Получается, реальные подвижки произошли только сейчас?
Некоторые шаги предпринимались еще в 2015 году в виде софинансирования. Тогда федеральный бюджет добавил региональному на лекобеспечение 12 млрд. рублей единовременно. И примерно 3 млрд регионы потратили на орфанных пациентов. Тогда это спасло ситуацию.
В 2016 году регионы ожидали, что ситуация с софинансированием повторится, но этого не случилось. И они уже выживали сами, хотя обращались за помощью.
Месяц назад министр финансов Антон Силуанов сделал заявление, что в принципе региональное финансирование сбалансировано. Но проблема с орфанными заболеваниями есть, и тем регионам, которые не справляются сами, помогут. Сейчас проблема решается на уровне межрегиональных трансфертов. И из этих средств регионы могут тратить на лекарственное обеспечение орфанных больных.
Есть регионы, которым удается решать эту проблему?
Сегодня проблемы с лекарственным обеспечением орфанных пациентов есть у всех субъектов РФ. Например, в Псковской области, в Карелии работают очень грамотные специалисты в здравоохранении, и проблемы — исключительно в недофинансировании. Ростовская область использует вообще все возможные источники финансирования: и региональный бюджет, и ОМС, — и все равно денег не хватает. Сегодня вопрос не в том, что система лекарственного обеспечения не выстроена, а в нехватке денег. Например, Якутия обеспечивает всех своих орфанных пациентов. Но при наличии федерального финансирования, за счет регионального бюджета они могли бы дополнительно обеспечить и другие категории льготников.
Есть ли проблемы с доступностью орфанных препаратов?
Скорее, есть проблемы с проведением закупок. Потому что сам процесс закупок очень длительный, до трех месяцев. Часто бывает, что у пациента кончился препарат и, пока идет процесс, он вынужден делать перерыв в лечении, что, безусловно, очень плохо.
Какие орфанные заболевания целесообразно было бы перевести с регионального бюджет в федеральный?
Среди самых «дорогостоящих» — – это ПНГ (пароксизмальная ночная гемоглобинурия) и АГУС (атипичный гемолитико-уремический синдром Гессера). Эти болезни лечат одним и тем же препаратом, поэтому его логично закупать за счет средств федерального бюджета сразу для двух заболеваний.
Вторая группа редких заболеваний, от которых стоит освободить региональный бюджет, это мукополисахаридозы 1, 3, 6 видов. Все три вида входят в перечень 24-х редких заболеваний, утвержденный Минздравом.
В некоторых случаях стоимость годового лечения больных только этими заболеваниями (ПНГ, АГУС и мукополисахаридоз) составляет десятки миллионов рублей, что сопоставимо с бюджетом на лекарственное обеспечение всех льготных категорий населения некоторых субъектов РФ.
Относительно много (около 4 тысяч человек) и пациентов с идиопатической тромбоцитопенической пурпурой — расходы на их лечение составляют до 4 млрд. рублей в год.
Значительную финансовую нагрузку дает также легочная артериальная гипертензия — 1,7 млрд по прогнозу на 2017 год.
Всего же перечисленные заболевания занимают до 90 процентов регионального бюджета, выделяемого на редкие болезни, и в среднем четверть регионального бюджета на все льготное лекарственное обеспечение. Перевод этих нозологий на федеральный уровень позволит снизить финансовую нагрузку на регионы и направить высвободившиеся средства на улучшение медицинской помощи и лекарственного обеспечения граждан других льготных категорий.
Но это лишь частичное решение проблемы. За последние годы количество орфанных заболеваний увеличилось. И «перечень 24» уже пора дополнить еще 18 новыми заболеваниями. Терапия этих заболеваний уже зарегистрирована в РФ, и препараты есть. Но поскольку эти нозологии не входят в перечень Минздрава, то пациенты либо получают лекарства как региональные льготники, либо не получают вообще. Такие пациенты не включены в Федеральный регистр, расходы на них не посчитаны. Так что законодательство требует корректировок.
Как вы считаете, изменилось в целом отношением к орфанным больным? Ведь был период, когда можно было услышать: зачем тратить деньги на одного неизлечимого больного, когда на эти средства можно вылечить всю область?
Отношение к таким пациентам действительно постепенно меняется. Их научились лечить. И когда врач видит, как почти умирающий пациент, благодаря лечению, превращается в человека, живущего нормальной жизнью, он понимает, что все усилия были не зря.
У наших орфанных пациенток с ПНГ родилось уже более 20 детей. Женщины стали счастливыми мамами. Конечно, когда врачи видят такие результаты, их отношение меняется.
Невозможно делать выбор между людьми: кого лечить, а кого не лечить. И неправильно ставить врачей, организаторов здравоохранения перед таким выбором. Задача нашего института — работать с законодательными собраниями субъектов, проводить встречи, побуждать их выходить с законодательной инициативой на федеральный уровень. А если просто сидеть и ждать, то ничего и не изменится.