Статья из газеты: «ЛекОбоз» № 3 17/02/2017

Жалобы на то, что раньше, дескать, все было лучше, касаются всех отраслей деятельности. Медицина — не исключение.

Своя правда в этом есть, особенно если заглянуть в совсем уж древние времена, когда оформлялась отечественная система здравоохранения как таковая — со всеми плюсами и минусами.

Любая система так или иначе приобретает некоторые черты и даже отчасти характер своего основателя — именно так работает пресловутый человеческий фактор. Нам в этом плане повезло. У истоков системы госпиталей, больниц, полевых лазаретов и прочих заведений подобного рода стоял исключительный человек — Федор Михайлович Ртищев. Совершенно непонятно, почему дата его рождения — 16 апреля — еще не стала профессиональным праздником.

Федор Ртищев — единственный персонаж отечественной истории, который, будучи подчеркнуто светским человеком, удостоился посмертной памяти, оформленной как «Житие», родился в 1626 году. Канонизации не было — в названии произведения ни слова о святости, подвигах веры или мученичестве. Звучит оно просто: «О муже милостивом».

Чиновничья закваска?

Если брать только и исключительно официальный аспект биографии Ртищева, то можно лишь развести руками. Карьера его была стремительна, но только первую придворную должность — постельничего — можно с некоторой натяжкой привязать к медицине. В обязанности постельничего помимо прочего входило «охранять постельные покои государевы от волшебства и колдовства, следя, чтобы незнаемых кореньев и трав там не было, да бывать с государем в бане, соблюдая, чтоб не угорел и не упарился».

Все остальные его должности высокие и местами даже грозные. Так, Ртищев руководил Приказом Большого дворца — в наших реалиях это Главное налоговое управление. Несколько позже он стал начальником Приказа тайных дел — вопреки зловещему названию, это не госбезопасность, а нечто вроде нынешней Администрации Президента РФ.

На первый взгляд от человека в таких чинах простым людям ничего хорошего ждать не приходится. Реальность, однако, парадоксально показала иное.

В 1654 году разразилась Русско-польская война, которая длилась 13 лет. Начало было победоносным — сам царь отправился в «Государев поход». Несколько десятков городов сдались без боя, в остальных случаях дело ограничивалось потерями малыми. Однако касалось это только убитых. Раненых и больных все-таки было много.

Начальником походной квартиры государя был как раз Федор Ртищев. Сейчас его должность называлась бы «зампотылу». Место спокойное, хлебное и неопасное. Кто другой так и провел бы всю вой¬ну. Но не Ртищев.

За 200 лет до Красного Креста

Любая армия в масштабном походе оставляла тогда за собой шлейф могильных холмиков, а также отставших ратников — больных, обессиленных и увечных. Предполагалось, что им помогут местные жители, а если кто помрет, так на то воля Божья.

Федор Михайлович по собственной инициативе занялся не только устройством «государевой квартиры», но и помощью таким вот недужным воинам. Между прочим, сам он в ту пору тоже не блистал здоровьем — «ногами зело недужен, верхом ездить невозможно». Тем не менее он все-таки садился на коня «чрез скрежетание зубовное, поелику боль великую терпел», освобождая свой возок для раненых, больных и голодных. Дойдя до какого-нибудь мало-мальски населенного места, он тотчас нанимал для них самый просторный дом, обеспечивая их едой и питьем. И, что совсем уже непостижимо, каким-то образом умудрялся добывать для своих подопечных врачей и сиделок: «Назиратаев и врачев им и кормителей устрояше, во упокоение и врачевание им от имения своего».

«От имения своего», то есть за свой счет. Одно это вызывало недоумение у современников — на первых порах Ртищева считали этаким блаженным дурачком, который заигрался в «доброго самаритянина».

Впрочем, впоследствии такое отношение только усугубилось, особенно когда стало ясно, что Ртищев не делает разницы между своими ранеными и военнопленными. По ходу войны «обер-гофмейстер двора его величества», как называли Ртищева иностранцы, завел целую систему военно-полевых походных госпиталей, где врачебную помощь получали все подряд — и русские, и поляки, и даже шведские и немецкие наемники, которых тогда в Европе вообще не считали за людей и запросто могли после боя по-тихому прикончить.

Более того. Участвуя в мирных переговорах, Федор Михайлович чуть ли не первым в европейской истории выступил с предложением впредь заключать между воюющими сторонами особое соглашение о сохранении жизни раненым, их вывозу с поля боя и последующим лечением и уходом.

До появления и укоренения идей Красного Креста оставалось еще лет 200. А пока поляки да и прочие европейцы инициативу «презренного московита» высокомерно отвергли.

«Лечить безденежно»

Зато в «варварской» России начинания Ртищева оказались уместны. Да, они проходили по разряду чудачеств, но тем не менее находили поддержку на самом верху. Большое везение — царь Алексей Михайлович был, во первых, богобоязненным, а во вторых, сильно ценил душевные качества своего постельничего.

Ртищев этим пользовался, иногда даже злоупотребляя. Но старался не для себя, а для других. Вот челобитная на имя царя от 27 июня 1658 года: «Я, холоп твой, солдат Митька Иванов, ранен — пробит из карабина по самому животу и ниже. От той раны лежу в гноище и по сию пору раны не затворились. Вели, Государь, вылечить меня в аптеке». По европейским меркам это предел наглости — простой солдат обращается к венценосной особе да еще и претендует на то же качество медицинской помощи, что и сам царь. Однако вот решение высшей власти: «Солдата Митьку Иванова лечить безденежно». Это не лезет ни в какие ворота. И тем не менее является историческим фактом. Но — важное дополнение: той челобитной дал ход Ртищев. По собственной инициативе. И такой пример не единичен.

Целый ряд документов, связанных с его именем, показывает, что этот высокопоставленный чиновник старался решать вопросы, связанные с медициной, по справедливости. И всегда принимал сторону простого незащищенного человека.

Ярчайший пример — в июле 1649 года истопник Демка Клементьев бьет челом государю: «Стоял я, холоп твой, на крыльце, а стольник Роман Федоров, сын Бабарыкин, ругался на меня, что я за квасом ему не пошел, и спихнул меня с лестницы, и убил до полусмерти, и лежал я, холоп твой, на земле, омертвев, долгое время, покуда меня льдом не оттерли, и от тех побоев сделался я, холоп твой, увечен».

Здесь прекрасно все, начиная от слога и заканчивая простым фактом — истопник жалуется на стольника. Рабочий — на чиновника. Простолюдин — на дворянина.

Дознание по той челобитной проводил Ртищев, и дело решили в пользу истопника. Кстати, «Сказку дохтурскую», то есть документ о медицинском освидетельствовании, составлял тоже Федор Михайлович. Это дает основание предположить, что медицинская стезя была ему не чужда. Тому есть и конкретные подтверждения — среди книг Ртищева, оставленных им по завещанию, видное место занимает «Прохладный Вертоград». Или, как сказано в подзаголовке, «Книга, избранная от многих мудрецов о различных врачевских вещах ко здравию человекам пристоящих».

Очевидно, что Ртищев, хоть и не имел соответствующего лекарского или врачебного диплома, в конкретных медицинских делах, вроде диагностики, разбирался неплохо. Но главное даже не это.

По примеру слуги

В его фигуре сошлось одновременно знание, призвание и расположенность к этому делу. И он сумел усвоить то, что до сих пор считается краеугольным камнем во врачебном и врачебно-административном деле вообще. Это называется красивым словом «деонтология»: этика доктора по отношению к пациентам, внимание, участие. Или, цитируя тот же «Вертоград»: «Пришедшему лекарю к больному человеку сести подле него прилично, не торопясь, и разговаривать бы речи к развеселению болезненного человека...»

«Болезненных» на Москве тогда хватало, а вот больниц не было ни одной. Ртищев завел целых две богадельни — в первую собирали пьяных, неимущих и недужных. На время. Лечили, протрезвляли, одевали. Вторая была уже настоящим стационаром на 15 коек, который действовал по вполне современным стандартам...

В 1673 году Федор Ртищев умер. Казалось, что и дело его умрет вместе с ним — родственники больше не давали ни копейки денег на его «завиральные» проекты. Но вышло так, что его почин заметили.

Спустя восемь лет молодой царь Федор Алексеевична церковном соборе предложил устроить больницы и богадельни в Москве и других городах «подобно тем, что были устроены нашим слугой и мужем милостивым Федором Ртищевым». Впоследствии уже при Петре Великом эти заведения стали основой той сети стационаров и госпиталей, с которой принято начинать историю современного здравоохранения. Но не будем забывать: начало все же было положено инициативой одного человека.

Если заметили ошибку, выделите фрагмент текста и нажмите Ctrl+Enter